Нелинейные оценки событий и участников

(Ещё раз о деле мятежного замполита — капитана 3 ранга Саблина В.М.)

О деле замполита Саблина, поднявшего более 40 лет назад мятеж на большом советском военном корабле «Сторожевой», время от времени вспыхивают нешуточные политические дискуссии, в ходе которых выявляются абсолютно разные оценки содеянного и, соответственно, диаметрально-противоположные отношения к этому офицеру со стороны дискутирующих. В таком обилии мнений простому человеку, даже наделённому недюжинными способностями диалектического мышления, порой весьма сложно разобраться и найти ту золотую середину, которая была бы ближе всего к истине.

Вот и в очередной статье ветерана Главной военной прокуратуры полковника юстиции в отставке М.М.Старкова «Курс 290 градусов» http://novy-put.com/kurs-290-gradusov/ оставлено тоже достаточно большое пространство для полярных суждений по делу и новых выводов. Речь, разумеется, не идёт об уголовно-правовой оценке содеянного. Её дал Верховный Суд, что очень подробно и профессионально описано автором. Хотя, как и всегда у нас, дал он такую оценку слишком поздно: человека-то уже расстреляли … 20 лет до того. А цена деянию, оказывается, была всего-навсего 10 лет лишения свободы. По советскому закону. А ему – пулю в затылок. И отец его умер от переживаний почти сразу же за смертью сына. Две смерти. Вот таковы бывают результаты судебных ошибок самого верховного и самого справедливого суда. Хотя, если честно, то самый высший и самый справедливый суд у нас – только Суд Божий. А остальные – так себе! Но в моей статье — речь не о юридических ошибках. Это тема для другого разговора. Хотя, что тут говорить, и так всё ясно: кривосудие всегда зависимо от внешних обстоятельств. Всегда! Только правосудие служит истине. Да только очень редко оно, это самое правосудие, попадается на нашем скорбном пути.

В настоящей же статье речь пойдёт об оценках иного рода. Вот их в сравнении с многими другими источниками, посвящёнными делу Саблина, в своем материале М.М.Старков даёт в несколько необычном ракурсе. Им впервые предпринята интересная социологическая попытка показать совершённое мятежником преступление с позиции нестандартной характеристики личности офицера-политработника. При этом такая характеристика дана не только с точки зрения  фактологического понимания самим автором совершённого деяния, но и в ретроспективном свете существовавшей на тот период социальной реальности. При том такой реальности, которая спроектирована на события, последовавшие через 16 лет после совершённого Саблиным преступления, то есть на контрреволюционный переворот в стране, происшедший в 1991 году. Лихо закручено!

Откуда ветер?

Кто поднял на поверхность это дело вновь и почему его вообще подняли? Ведь казалось бы оценка деянию давно уже была дана, виновных осудили, выводы сделали … Вот на все эти вопросы автор статьи «Курс 290 …» и даёт основательный и достаточно убедительный ответ. Однако в некоторых моментах авторских оценок многие частности требуют уточнения и более развёрнутого толкования. А потому я и взялся за написание ещё одного суждения. Тем более, как и автор, я тоже имел самое непосредственное отношение к этому делу. В описанное автором время, т.е. где-то во второй половине 1991 г. ко мне, как к Главному военному инспектору и одновременно руководителю специальной группы главных инспекторов по особым поручениям при Председателе высшего контрольного органа страны — Контрольной палаты СССР, обратилась довольно таки представительная делегация из республиканских структур (от Верховного Совета РСФСР, прессы, очень авторитетной в то время общественной организации — Союза военнослужащих и членов их семей «Щит», ну и, несомненно, от самих родственников) с требованием дать правовую оценку и вынести официальное юридическое заключение по приговору об осуждении Военной коллегией Верховного Суда СССР в 1976 году офицера Саблина, которого приговорили к смертной казни за измену Родине. И хотя приговор еще 15 лет назад был приведён в исполнение и Саблина расстреляли, обратившиеся ко мне люди добивались полной реабилитации имени расстрелянного офицера.

_______________

Итак, 1991 год. Подлое и лицемерное «горбачёвское» время. На дворе накал политических страстей, бузят даже в подворотнях. В уголках сознания каждого неосязаемая тревога, в небе — сгущающиеся мрачные тучи, пахнет надвигающейся грозой. Только что вышел подписанный Ельциным закон РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий». Спрашивается, до него ли в такое время? Какова цель этого закона? Развеять грозовые тучи или, наоборот, посеять очередную бурю? Скорее всего – второе. А ещё точнее, — чтобы на волне искусственно вызванного недовольства инициаторам бузы оседлать бы нестабильную ситуацию и «постричь на этом хорошие политические купоны».

Как мы знаем, им это (постричь купоны … и не только политические) удалось. А толпы взбудораженных законом о реабилитации ходатаев разных мастей ринулись во  всевозможные приёмные. Раз кинули наживку, почему бы не клюнуть в надежде тоже откусить кусочек пирога. Которого, как они считали, не удалось испробовать их осуждённым за различные прегрешения предкам. А если не удастся, так хоть насолить опостылевшей власти и покачать её утлую лодчонку. Горбачёвская бюрократия тогда, как говорится, всех достала. И ваших, и наших. Вот и качали.

Тут же пошло поветрие оправдывать и реабилитировать всех и вся. Будто бы пострадавших от советской системы. Оправдывали налево и направо. Белогвардейщину, бухаринцев, троцкистов, ревизионистов, уклонистов, басмачей, бандитов, кулаков, саботажников, воров, жуликов, изменников, предателей. Помнится, даже эсэсовского генерал-лейтенанта фон Паннвица, осуждённого к повешению военным трибуналом, и то оправдали. Правда, много позже (через 6 лет) оправдание отменили. Хотя вместе с другими фашистами памятник во дворе церкви Всех Святых в Москве всё же поставили (!) Потом его снесли неравнодушные к такому глумлению люди. Но не административные органы снесли.

Ужас какой-то царил во властных структурах. Государственную власть проклинали, поносили, оплёвывали, как только  могли. Нередко она сама давала для этого весомые и откровенные поводы и основания. Особенно изощрялась пресса в поисках жареных фактов из сложной и неоднозначной истории Советского Союза. Вот и в описываемый момент наибольшую активность проявлял, как мне показалось, возглавлявший пришедшую ко мне команду главный редактор очень одиозной газеты «Щит России» О.А.Никонов, который владел уже достаточно большим объёмом собранного им материала по данному делу. Основной целью было полное оправдание Саблина, и Никонов достаточно убедительно настраивал всех своих окружающих на непреклонность своих требований.

Пообщавшись с представителями и получив от них официальную жалобу, а также  приложенные к ней материалы, я стал изучать их. Это были, в основном, родословные, превосходные характеристики да копии из уголовного дела (кстати, секретного). Ну и сам приговор Верховного Суда СССР. Сразу бросилось в глаза, что в приговоре суда 1976 года даже при очень внимательном чтении я не обнаружил … доказательств измены Родине (!) В то же время не было и юридических оснований для оправдания мятежника и его реабилитации (?!) Этот парадокс мне и предстояло корректно и грамотно разрешать в ходе практического рассмотрения жалобы и подготовки соответствующего заключения.

В процессе работы с материалами мне много раз приходилось встречаться с Никоновым, умерять его праведный журналистский пыл и беседовать не только по данному делу, но и вообще на различные животрепещущие темы, волновавшие тогда не только его одного. Сам он – человек умный, опытный, степенный и вдумчивый. Настоящий военный, полковник запаса, профессиональный газетчик, закончивший журфак Львовского высшего военно-политического училища, на курсах в котором когда-то пришлось поучиться и мне. Он понимал, что неправильная юридическая квалификация деяния, хотя и ставит под сомнение законность судебного приговора, не может являться основанием признания человека невиновным в совершённом им преступлении, подпадающим под другую статью уголовного кодекса.

Никонов достаточно тонко, грамотно и деликатно подошёл к своей миссии и не стал возбуждать народ узнавшей от меня сенсацией о незаконности приговора. Более того, он прозорливо увидел в этом деле глубокую основу для более серьёзных размышлений о перипетиях нашей сложной жизни, её коллизиях, противоречиях, светлых и тёмных её оттенках. В последующем Олег Анатольевич примется за написание большого исторического романа о советской жизни, замполите Саблине, его предках, семье, о вникнувшем в суть происшедшего военном прокуроре, об армейских чиновниках и всяких тыловых крысах и наполненной глубокой фальшью партийно-политической работе в армии. Он несколько раз приезжал ко мне домой, работал с документами, архивами, получал у меня советы и консультации. К сожалению, дождаться выхода этого романа мне не удалось из-за преждевременной смерти писателя.

Ну а жалоба ходатаев вскоре была направлена на разрешение в Главную военную прокуратуру, где после ликвидации Контрольной палаты СССР (январь 1992 г.) стала рассматриваться аналогичная жалоба жены и брата офицера, а затем добавилось ещё и обращение губернатора Нижегородской области Бориса Немцова, о чем и рассказал в своей статье военный прокурор М.М.Старков. Рассказ его интересный, по существу самого дела и, как я уже сказал, весьма необычный по своей форме. Если вкратце, как охарактеризовал Саблина прокурор, то буквально три слова будут достаточными, чтобы повторить весь смысл им сказанного о мятежном замполите: фанатик, либерал и заумный демагог, как и многие будущие разрушители СССР. И всё это, как говорится, в одном флаконе. Однако, несмотря на оригинальность подачи материала и доскональную точность его освещения, мне хотелось бы изложить собственное видение происшедшего, опять же, не подвергая переоценке все уголовно-правовые аспекты этого необычного уголовного дела, которые, хоть и запоздало, но всё же были исследованы в суде и так обстоятельно описаны автором комментируемой статьи.

Фанатик

М.М.Старков увидел в Саблине черты истого идейного фанатика «коммунистической веры». Автор из собственного богатейшего прокурорско-следственного опыта знает, что фанатизм — это действительно крайне агрессивное верование, которое, как он пишет, не приемлет критики. Фанатики готовы убивать или погибнуть ради идеи, чтобы доказать свою правду. Они избирают себе высшую цель, идею и слепо следуют ей. Всё, конечно же, правильно. Но М.М.Старков не останавливается только на этом качестве офицера-коммуниста. Он идёт дальше, видя в Саблине не просто идейного демагога, высокопарного болтуна и заумного великовозрастного шалопая.  Он домысливает в этом человеке потенциального фанатичного «агрессора», готового ради своих зашкаливающих амбиций на всё тяжкое. Автор отождествляет этот его фанатизм с последовавшими через десяток с лишним лет после осуждения трагическими событиями разрушения советской державы и коммунистической партии, перенося на него все грехи либералов и демократов, совершивших государственный контрреволюционный переворот в стране в 1985-1991 г.г. События, происшедшие в упомянутое время, действительно позорные и мерзкие, по- оруэлловски, названные Горбачёвым «перестройкой» (даже в семантике воистину — абсурд, ещё абсурд!!!)

Именно подобные Саблину умники, как посчитал М.М.Старков, и развалили великую страну. Под знамёнами служения своему народу, демократии и свободе именно они фактически предали и народ, и собственные идеалы. Но, на мой взгляд, такая идентификация Саблина с этими людьми безосновательна. Хотя ход мысли мне понятен. Ведь кто они — эти бывшие патриоты отечества, рядовые, доценты и профессора научного коммунизма, вмиг превратившиеся в либеральную шушеру? Негодяи всех мастей и оттенков с партбилетами и без оных, перелицевавшиеся политработники, замполиты и начальники политотделов, члены райкомов, обкомов и ЦК, красные директора, генералы, маршалы и чуть ли не генералиссимусы …

Ещё чуть-чуть и им стали бы присваивать и эти звания. А что тут такого: регентшей малолетнего царя Анной Леопольдовной в своё время это воинское звание было же присвоено ее бездарному мужу — племяннику немецкого императора Антону Брауншвейгскому. Горбачёв с Ельциным тоже изощрялись, как только могли. Присваивали и полковников, и генералов всем подряд, кто им угодливо прислуживал. Просто чуток не дотянули некоторые до «генералиссимуса». В рядах перестройщиков оказались и всякого рода прапорщики, заведующие армейских складов и тыловых загашников. Правда, им в первую очередь нужны были не звания, а бабло.  Но эти в большой своей массе крысами были всегда — надо просто вспомнить перефразированное в армии выражение: «Всё, что создано народом, должно быть надёжно защищено от …  прапорщиков». Потянулся в капитализм и всякий иной сброд, клюнувший на заманчивые речи демагогов, усиленно звавших к рынку. Не они ли стали главными действующими лицами и исполнителями катастрофических событий 1991 г. и последующих лет развала Советского Союза и России?

Конечно они, кто же ещё … Люди-рептилии. Но не вымышленные, мифические, из страшных легенд, а самые настоящие: хамелеоны, ящерицы и гремучие змеи. Способные лишь принимать облик человека. Освещая данное дело, уважаемый автор очень тонко, я бы даже сказал, филигранно-убедительно в контексте своего повествования подбрасывает читателю образы более значимых, нежели Саблин, политических фигур-рептилоидов из «либерального стана», перевёртышей-антикоммунистов: руководителя самого главного — идеологического сектора ЦК КПСС А.Яковлева, который фактически являлся третьей фигурой в правящей партии после Горбачёва и Лигачёва.

Также рядом с ним М.М.Старков рисует ещё двух мрачных типов — бывшего заместителя начальника Главного политического управления СА и ВМФ генерал-полковника Д.Волкогонова и ближайшего сподвижника Ельцина, губернатора Нижегородской области Б.Немцова. Которые как раз и явились инициаторами нового пересмотра дела с целью полной реабилитации Саблина и оправдания его действий, совершённых якобы под видом борьбы с тоталитарной коммунистической системой. Кстати, и ныне управляют нашей страной многие те же самые «партейные» перевёртыши-рептилоиды, ставшие успешными государственниками, предпринимателями, бизнесменами, олигархами.

Мне понятны чувства прокурора. Действительно, в те годы бурных политических событий многих мерзавцев, сотни и тысячи их было, выталкивала на верхи вместе с грязной пеной перед нашим народом волна ельцинско-горбачёвской катастройки. Народ находился в полной растерянности от резкой смены идеологического, а следом за ним и морально-этического, нравственного азимутов государства. Какие только отпетые мошенники и проходимцы не вставали пред людьми, обезумевшими от оказавшейся вмиг поставленной на уши страны. Находились типы, которым при жизни даже величественные бронзовые памятники воздвигали. Да, да! Один такой ближайшему сподвижнику Горбачёва и вальяжному барину, раскинувшемуся в таком же бронзовом кресле, не воевавшему и ещё живущему, кстати, и ныне, стоит на моей малой родине — в героическом селе Прохоровка Белгородской области. На Третьем ратном поле России (после Куликовского и Бородино), где отдали свои жизни «за нашу и вашу свободу» сотни моих земляков, погибших на Курской Дуге в 1943 году. «Что творят, негодяи! Дикое шальное племя! Время предателей и мерзавцев. Ни совести, ни чести!» — так охарактеризовал эту эпоху мой добрый знакомый тех лет генерал-лейтенант КГБ Л.В.Шебаршин.

За несколько недель перед глазами наших сограждан проплыла не только вся многотрудная история СССР, но обнажились и вскрылись все те потаённые язвы и язвочки, которые в чреве нашего советского строя в дремотном состоянии несли в себе потенцию будущих потрясений и несчастий. Сколько оказалось их, этих «дремавших», затаившихся, проснувшихся! Вмиг, как дерьмо, всплывшее в проруби, появились они у танка, с которого выступал в 1991 г. ещё один рептилоид — Ельцин, у зданий ЦК КПСС и КГБ, у памятника Дзержинскому, на улицах, проспектах и площадях Москвы и областных центров. Одиозные, непреклонные, орущие, требующие. Угрожающие расстрелять всех «коммуняк», сравнять с землёй Мавзолей, растоптать красные знамена …

Романтик  —  сын штабиста

Однако Саблин всё же не такой дремучий либерал, каким его представили миру судьи военной коллегии Верховного Суда СССР, а затем изобразил в своей статье М.М.Старков. Саблин совершенно не из этой среды. Я не могу поставить его и близко рядом ни с Чубайсом, ни с Собчаком, ни с Ельциным, ни с сонмом других негодяев, нашедших себя в тёмном омуте помутневшей советской действительности и всячески поддерживавших друг друга потом вплоть до наших дней. В этом адском водовороте разрушительных событий конца советской истории Саблина, к счастью, нет. Он был человеком совсем не этой породы, породы алчных и жадных до привилегий и западных приманок спекулянтов. А именно они, а не Саблины вершили историю, именно они устроили подлый и циничный государственный заговор, именно они пришли на смену повергнутой советской власти. А потому ещё раз хотелось бы напомнить читателям известные слова философа XVIII века Томаса Картейля «Революции готовят гении, делают романтики, а её плодами пользуются проходимцы». «Новые русские», оголтелые правители оголтелых паразитов, бессовестные купцы-бизнесмены, контрабандисты и фарцовщики, амбициозные и наглые политиканы, ярые антикоммунисты, много лет скрывавшие своё настоящее нутро от окружающих.  Вот – истинное лицо этих проходимцев! Контрреволюционеры 1991 года! И имя им – легион!

Саблин не из их числа. Он – настоящее дитя своего Отечества, СССР. Разумное ли, неразумное –  вопрос другого порядка. Он — сын искренних, а не квасных русских патриотов (отца и матери), он не фарцовщик и не спекулянт. Он достойный потомок советского военно-морского офицера. Служить своему государству, Родине, русскому и советскому народу присягали и он сам, и все его предки, его отец – бывший заместитель начальника штаба целого флота – самого мощного флота Советского Союза – Северного. Штабист – это не штабная крыса, как кажется некоторым. Крысы – это по большей части интенданты, торгаши, тыловики, те самые спекулянты, которые и пробрались к власти, которые повергли социализм.

Отец Саблина – не тыловик, не начальник военторга, даже не товаровед. Он не трюмная крыса. Он именно штабист. В самом высоком понимании этого слова. История всех войн и военного искусства рисует образ такого офицера всегда в самом позитивном свете. Это сгусток рационального мышления, это военный интеллектуал, это предельная лаконичность, собранность и логика во всём: в планировании, в действиях, в ответственности. Штабист – есть высшая военная мудрость и образцовый нравственный пример, пример исполнения своего воинского долга. Для меня в ВМФ примером таких штабистов всегда служил адмирал флота Николай Дмитриевич Сергеев, с которым мне приходилось близко общаться в период моей учёбы в военной академии, даже бывать у него дома. Таким же отцом воспитывался и Саблин. И никаких изъянов в этом  воспитании по делу установлено не было.

Суровая жизнь на флоте не могла не наложить на него соответствующего отпечатка. И он в нем проявился. В виде высочайшей добросовестности в учебе и службе, в виде честных и благородных порывов, устремлений, в виде неравнодушного отношения к собственной жизни, в виде обострённого чувства социальной справедливости. И в виде жертвенности.  Именно чувство социальной справедливости и стремление восстановить её и стало мотивом данного преступления. Ценою собственной свободы. И даже жизни. Спекулянты и бизнесмены на такое не способны. Да, метод восстановления справедливости, который избрал Саблин, никуда не годный, более того, преступный. С точки зрения и формы, и существующего  закона.

Но чувства, которыми он руководствовался, искрение.  Такое случается нередко. Фанатизм многих движителей её величества Истории, бывало, выходил за всякие мыслимые и немыслимые границы. При самых благородных и достойных восхищения помыслах. Ленин, Дзержинский, Робеспьер, Овод (из романа Э.Л.Войнич), декабристы, русские народники, Кибальчич, Желябов, Перовская, раскольники Аввакум и Феодосия Морозова, эсерка Спиридонова и сотни-сотни других – разве их фанатичные идеи и деяния не нёсли в себе позитива, добра и народного блага? Разве приверженность многих учёных своим высоким научным идеям, их фанатичная непреклонность и несгибаемость в достижении поставленной цели не несли человечеству избавление от бед и несчастий? Чижевский, Циолковский, Королёв? … Несли и ещё как несли!

На образах и примерах именно таких людей и было построено всё советское воспитание, вся педагогика, весь учебный процесс того времени, времени жизни Саблина. Времени жизни моего поколения советских людей. Гордого и счастливого поколения. Это ныне ориентируют молодёжь на дерипасок, абрамовичей, роттенбергов и торгашей c соседнего рынка, на «грамотных потребителей» по определению ближайшего сподвижника президента страны академика Фурсенко, на успешных получателей грантов, имеющих недвижимость у Средиземного моря. А тогда всё было по-другому. Улицы и площади, города и районы назывались именами таких людей. Люди, воспитанные на таких образах и образцах, не разрушали Россию, а строили великую державу, они создали мощное советское государство, занимавшее 1/6 часть всей планеты. А потому фанатизм сам по себе при благородстве мотивов и помыслов не таит в себе отрицательного начала.

Есть здесь и ещё один момент, который в своё время подметил адвокат П.А.Александров, выступавший по уголовному делу известной из истории «террористки» Веры Засулич, покушавшейся на убийство нарушителя российских законов Санкт-Петербургского градоначальника Трепова. В своей защитительной речи на суде он сказал: «Физиономия государственных преступлений нередко весьма изменчива. То, что вчера считалось государственным преступлением, сегодня или завтра становится высокочтимым подвигом гражданской доблести. Государственное преступление нередко – только разновременно высказанное учение преждевременно провозглашённого преобразования, проповедь того, что ещё недостаточно созрело и для чего ещё не наступило время».

Хотя, если опираться на диалектику, то в абстрагированном состоянии нередко позитивное мало чем может отличаться от негативного. К сожалению, это философская истина, вложенная в соответствующие законы: закон единства и борьбы противоположностей, закон отрицания отрицания и др. «Устами каждого воскликну я: «Свобода!», / Но разный смысл я каждому придам» (Максимилиан Волошин). Почему так? А потому, что многое тут зависит от точек отсчёта, углов зрения, широты обзора, азимута, курса, девиаций. Короче – «не только от логарифмической линейки», как говаривал нам, курсантам, в военном училище на занятиях по аэрофототриангуляции наш мудрый педагог полковник Каныгин. Такие же мысли время от времени возникают и у меня, как авиационного штурмана-разведчика по моей первой профессии.

Оттуда я и перенёс некоторые закономерности в социальное пространство, заметив их очень большое несходство. Сложно в социальной жизни оперировать линейными физическими законами. В социальной жизни всё перемешано, всё из разных тонов, неоднозначно, всё амбивалентно. Однако и в любой амбивалентности, и в любом фанатизме всегда последнее слово остаётся за нравственным выбором и содержанием мотивов поступка. Потому упомянутый мною адвокат и закончил свою судебную речь такими словами: «Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самих мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва. Да, подсудимая может выйти отсюда осуждённой, но она не выйдет опозоренною, и останется только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников». Напомню, что Вера Засулич после этой речи судом присяжных была оправдана.

Пассионарий

И всё же вместо слова «фанатизм» я бы лучше применил в настоящей статье другой термин, «пассионарность». И более научно, и несколько конкретнее было бы. Александр Македонский, Юлий Цезарь, Корнелий Сулла, Эрнан Кортес, Суворов, Наполеон, Николай Островский, Павлик Морозов, «Молодая Гвардия», русские революционеры, народники, большевики, кадеты, эсэры, коммунисты … О, сколько их, пассионарных личностей, оставило свой глубокий след в мировой истории! Противоположностью пассионариев выступают субпассионарии – бездеятельные, не активные члены общества, типичные мещане и обыватели, «умные потребители», которых готовят сегодняшние школы и институты. Это их очень хорошо изобразили в своих произведениях Салтыков-Щедрин (например, «Премудрый пескарь»), а особенно Чехов (например, «Ионыч»). К сожалению, этих писателей ныне нет в программах средней школы, и школьники не знают, кто такие эти пескари и ионычи. Государству нужны субпассионарии. Они образованные, но они «в футляре», они неплохие люди, но им «скучно и грустно, и некому морду набить в минуту душевной невзгоды». Но о субпассионариях сейчас говорить не будем.

А вот классический образец пассионарной личности приведём. Ею была, например, Долорес Ибаррури — деятельница испанского и международного коммунистического движения, активная участница республиканского направления в годы Гражданской войны в Испании, затем деятельница эмигрантской оппозиции диктатуре Франко, а после смерти диктатора – руководитель коммунистической партии страны. Её так и называли «неистовая пассионария». Таким же пассионарием был и её сын  — капитан Красной Армии. Рубен Ибаррури погиб после ранения, полученного во время защиты Сталинграда в годы Великой Отечественной войны. А дочь – Амайя Руис-Ибаррури была замужем за приёмным сыном Сталина, моим однофамильцем – Артёмом Фёдоровичем Сергеевым. Надо полагать, тоже пассионария.

К слову, пассионариями были и немецкие революционерки Роза Люксембург и Клара Цеткин. Как же без них, если почти в каждом посёлке России есть улицы и переулки, я уж не говорю про тупики, с их именами. Да и благодаря им мы ежегодно на 8-е Марта «пропускаем» не одну чарку за наших милых и любимых. Что бы мы без них (Розы и Клары) делали в этот день? А сколько пассионарных личностей в российской и советской истории! Да это же наш золотой фонд! Так что без пассионариев, как без воды, – никуда! Саблин – это тоже была личность классического пассионария. Лучше не подобрать.

Но понятие «пассионарность» не применимо к определениям «хороший» или «плохой». Вот что нужно знать. Как разъяснил это явление сам его «основоположник», исследователь этногенеза – профессор Л.Н.Гумилёв, «пассионарность — это стремление действовать без всякой видимой цели или с целью иллюзорной. Часто эта иллюзорная цель оказывается полезной, но нередко и бесполезной. Пассионарий не может не действовать. Это касается и одного человека, и целых групп людей…». Пассионарность присутствует абсолютно во всех исторических процессах. Если её нет, то процессы не идут. Застой. Ельцин с недавно почившим Горбачёвым тоже были личности пассионарные. Но помыслы у обоих были далеки от благородства, а мотивы – исключительно карьеристские и подлые. А потому воздавать хвалу только за одну лишь пассионарность таким личностям – это ошибка общества, жуткое и вопиющее искажение истории и её смыслов.

Всё должно зависеть от нравственной составляющей целеполагания и мотивов. В средние века в католической Испании времён королевы Изабеллы существовала такая фигура, как Томас де Торквемада. Да не просто существовала, а наводила ужас на всех христиан. Недаром ему дали прозвище Великий инквизитор. Горы трупов и сожжённых на костре, пытки, мучения, смерть. Но, как заметил писатель Денис Орлов, о нём, перефразируя известные слова Черчилля о Сталине, можно было бы тоже сказать: «Он принял Испанию раздробленной и слабой, а оставил могучей державой, шагнувшей через океаны. Ведь это при Торквемаде состоялось великое плавание Колумба и ещё более великие мировые открытия…». А сколько подобных пассионариев во все века её великой истории было в России? Не счесть. Один Пётр I чего стоит. Ну а дальше – безграничные стопы книг, только читай!

А вот – пример обратного порядка, отсутствия пассионарности и пассионариев. Почему, например, в XI веке внезапно ослабла мощнейшая мировая держава – восточная Римская империя Византия? Что поставило её почти на край гибели? Что послужило причиной, по которой её столица Константинополь и все провинции империи перестали думать и чувствовать, а значит, и действовать согласно? Чтобы ответить на этот вопрос, давайте немножко полистаем страницы исторических книжек и проанализируем полученные сведения. Что такое империя? Это огромное государство. А что такое государство? Это прежде всего его бюрократия. Так вот, в бюрократии Византии с некоторых пор стала преобладать тенденция пополняться не за счет активных и деятельных  пассионариев, а за счёт тихих, безропотных исполнителей, для коих отсутствие инициативы было обязательным условием благополучия, карьеры, продвижений. Ну, приблизительно как в нынешней России.

В такой обстановке в Константинополе и возникла школа юристов, где подвязался некий Михаил Пселл. Это был хотя и весьма образованный, но абсолютно типичный византийский чиновник, не чуждавшийся ни взяток, ни начальственных привилегий. Очень долгое время он преподавал в этой самой основанной им же школе, где обучал риторике, философии и истории права. Особенное внимание он обращал на философию Платона, на трактаты о законах и государстве. Обладая повышенной ловкостью и талантами политической эквилибристики, со временем он приобрёл расположение императриц Зои и Феодоры, а постепенно с их волеизъявления взял в свои руки и управление страной. Как говорится, стал «серым кардиналом». Страшные это люди – «серые кардиналы»

Руководствуясь заложенной в нём осторожностью («как бы чего не вышло») и субпассионарностью («не надрывай пупок»), он сделал своими руководящими принципами законность и рационализм, ограничил провинциальную аристократию, зажал свободомыслие и здоровую критику, расправился с бунтарями, придушил инициативу и полезную волю, уничтожил живую активность в людях. За это время по тихому была сокращена армия, уволены талантливые полководцы, пришли в запустение военные крепости, урезан государственный бюджет, а службу стали нести наёмники из варягов, англосаксов …, которых, кроме денег, ничто более не колыхало.

Страна постепенно была приведена в состояние анархии и стала терять одну за другой свои огромные территории, а вместе с ними и былую славу Восточного Рима. И только с воцарением династии Комнинов (кстати, из военных, полководцев) путем невероятного сверхнапряжения и мобилизации пассионарных ресурсов Византия не пала сразу. Но разрушительные процессы в ней всё равно уже было не остановить. Инерция – закон не только физики. Со временем, как всем известно, не осталось даже следов от этой великой державы. Данный пример можно назвать и так: «Кстати – о юристах». Ничего не напоминает из нашей новейшей истории? Например, о юристах Горбачёве, Медведеве ну и так далее, юристов ныне развелось, как блох у Шарика ….

Что толкнуло?

Но я всё же продолжу о пассионарности. И о Саблине. Так вот, благородная пассионарность у этого офицера, можно сказать, зашкаливала. Но она не возникла на пустом месте. Как указано выше, толчком к этому, как может показаться при чтении статьи М.М.Старкова, послужила его истерическая черта личности (что, как пишет автор, было установлено судебно-психиатрической экспертизой, проведённой посмертно при вторичном рассмотрении дела) в совокупности с фактическими обстоятельствами неблагополучия в социальной атмосфере страны. Это-то и стало той искоркой, которая на фоне обострённых чувств социальной справедливости Саблина подожгла бикфордов шнур его решимости на мятеж. Всё это, конечно, так. Но и не так одновременно. На самом деле это только внешняя сторона явления.

А весь вопрос здесь не в чертах личности (истерический тип – это не психическое заболевание). В любом даже самом здоровом человеческом обществе встречаются и истеричные типы, и инфантильные юноши и девушки, и даже психопаты. Но это ровным счетом не сказывается на самом обществе и его здоровье. И не в фактических обстоятельствах социального неблагополучия дело. В каждом обществе, за исключением тех, которые изображены Томасом Мором и Томмазо Кампанеллой в их утопических трудах,  социального неблагополучия хватает, как говорится, выше крыши. Но на бунт идут только Пугачёвы и Разины. Ну и Саблины иногда.

Так в чём же тогда дело? А дело в том, что такие факты социального неблагополучия, а это: правовая неопределённость законов (пишите коротко и непонятно), проявления несправедливости в распределении социальных благ, протекционизм и блат, произвол в правоохранительных органах и в администрациях, злоупотребления начальников, очковтирательство, приписки в отчётности и обман подданных, попустительство к преступникам в «белых воротничках», незаконные и несоразмерные по величине привилегии государственных и местных чиновников, бесхозяйственность, коррупция, расхищение общественного достояния, пофигизм  органов власти и многое другое государством не афишируются, нередко скрываются от народа, а реальная обстановка беззастенчиво приукрашивается, ретушируется и преподносится людям в чрезвычайно лощёном виде.

Подобное отношение ведёт, с одной стороны, к накапливанию негатива в обществе, а с другой — к увеличению латентного, а порой и открытого общественного недовольства среди граждан. А это, в свою очередь, вместо изучения общественного мнения, в т.ч. неудовлетворительного, вместо конструктивного реагирования на недовольство, наоборот, понуждает власть ещё больше «закручивать гайки», закрывать рты говорливым, ограничивать свободу свободолюбивым, цензурировать печать и гласность, укрощать бунтующих, судить и карать наиболее дерзких, учинять расправы над непокорными («поэтов правители не понимают, а понимают – то убивают»).

Такой путь государства – это путь не только к бунту, это путь в пропасть. Но именно таким он стал с некоторых пор в СССР. Правители незаметно путем подмены философских и семантических понятий, путём искажения смыслов повернули народ в другую сторону. Бунт Саблина – это реакция одной лишь народной единицы на такой вот поворот государства в развитии всей страны.  Бунт многих Саблиных – это высокая температура в общественном теле народа, вызванная поражением его болезнетворными микробами. Не будет пассионариев Пугачёвых, Разиных и Саблиных, не будет бунтов, а не будет бунтов, социальный организм государства может не выдержать нашествия инфекции. Если при этом, конечно, отсутствуют профессиональная медицина и хорошие доктора.

О смене вех

Многие толковые головы понимали опасность и даже гибельность избранного направления замалчивания в государстве неудобных фактов социального неблагополучия. Но все эти их «понималки» находились в интеллектуальных завалах, под мощными глыбами ещё более мощной системы, вне широкого общественного доступа и резонанса. Зачастую, как указано выше, под строгим запретом. Всякие общественные дискуссии на эти темы, а тем более резонанс, всячески пресекались и преследовались. Однако всевозможные сведения, как ростки зелени сквозь бетон, пробивались и здесь и достигали глаз и ушей сограждан.

Расскажу о собственном опыте жизненного познания. После Харьковского военного авиационного училища я был направлен по распределению в крупнейший в стране научно-испытательный центр — 8-ой ГНИИ ВВС имени В.П.Чкалова (гор. Ахтубинск, Астраханской обл.), где вскоре был назначен на высокую молодёжно-политическую должность в летно-испытательное управление. Я стал руководителем молодых учёных, инженеров, испытателей. Там я познакомился с умнейшими людьми советской эпохи: авиационными конструкторами, лётчиками-испытателями, ведущими инженерами и техниками, космонавтами. В этом управлении царила атмосфера не только разностороннего творческого накала, но и несвойственное для других воинских формирований, в которых приходилось бывать во время стажировок при учёбе в военном училище, интеллектуальное раскрепощение, свободомыслие, какой-то высокий духовный подъём.

Общаясь с многими известными людьми, деятелями науки и культуры, я видел и понимал, что в нашем обществе складывается крайне нездоровая обстановка расхождения высоких трибунных слов с нередко низкими делами, которые втайне от глаз общества творила советская бюрократия. Двойные и тройные стандарты, незаслуженные и не предусмотренные законами привилегии, пропагандистская мишура и имитационный обман, барабанная ура-патриотическая шумиха в речах партийных бонз на фоне не всегда приглядной действительности… Всё это не могло не диссонировать в сознании и душах людей. И оно предательски диссонировало. Многие этот диссонанс заглушали спиртом, право, у нас его было более чем в достатке. Некоторые превращались в разного рода пофигистов, которым становилось всё фиолетово, до лампочки или по барабану. Третьи ударялись в местечковую политику, превращались в радикалов, экстремистов и откровенных протестантов-одиночек, а фактически бездельников и нарушителей воинской дисциплины. Были и «свихнувшиеся по фазе», то есть заболевшие психическими заболеваниями, и даже самоубийцы.

Однако мне выпало счастье служить под непосредственным началом не только первоклассного лётчика-испытателя, ветерана войны, начальника политотдела управления, но и разносторонне образованного человека, глубочайшего знатока военной истории и мудрейшего философа. Этим мудрецом и моим по-настоящему большим учителем оказался полковник Клочков Роман Алексеевич. Занятия, проведённые им в непринуждённых беседах, помогли мне разобраться в нашем клокочущем мире противоречий и страстей, расставить многие акценты, определиться с линией и алгоритмами поведения. Он учил меня, и я это усвоил на всю свою жизнь, опираться на тех, кто оказывает сопротивление, имея собственное мнение, инициативу и светлую голову. И он сам же соответствовал таким качествам, учил своим собственным высоким примером. Да он ли один! Сегодня у меня дома висят портреты и других моих учителей. Всех я их помню, у всех что-то взял, у многих многому научился.

Ещё в 1968 году я был принят в первую волну слушателей вечернего университета марксизма-ленинизма, в который вахтовым методом из Москвы приезжали к нам преподаватели из ВПШ при ЦК КПСС (бывший знаменитый университет имени Шанявского), других вузов и научных организаций и читали прекраснейшие лекции, вели семинары, знакомили нас с последними новинками политической литературы, в том числе и появляющейся в зарубежных изданиях, и даже, как ни странно, с диссидентской, самиздатовской. Да, да, было и такое! Под прикрытием, конечно же, критики буржуазных теорий это делалось. Но нам, молодым мыслителям, хватало и этого. Именно тогда я детально познакомился с философией экзистенциалистов, прочитал сборник статей о русской интеллигенции «Вехи», «Из глубины», «Смена вех», изучил труды Бердяева, Сорокина, Петражицкого, Лосева, Флоренского, Франка. В университете, а также в общении с реальными творцами социализма (учёными, лётчиками, рабочими оборонки, крестьянами, местной интеллигенцией) мы, слушатели университета, учились диалектически мыслить, делать несколько иные оценки действительности, нежели читали о ней в официальной прессе.

На проходивших семинарах нас никто не одёргивал, не пытался обвинять в левом или правом уклоне, в ревизионизме и оппортунизме. Дискуссии велись на полном доверии, они были открытые, честные, прямолинейные, пассионарные. Но при этом все мы стремились не «ломать копья» и существующую систему, не колебать государственные устои, потому что мы не видели гнили в этих устоях. Мы хотели разобраться в отклонениях, происходящих в государстве и обществе. Мы обсуждали пути к их реальному устранению. И верили в социалистическое устройство своей жизни, в её светлое будущее, как самое правильное, прогрессивное и единственно верное изобретение человеческого интеллекта и всей исторической практики народов планеты.

Вот с таким достаточно основательным и теоретическим, и практическим багажом, с такими идеями и твёрдым, устоявшимся мировоззрением после почти 9 лет службы в авиации (учитывая аэроклуб и военное училище) я поступил на юридический факультет Военно-политической академии имени В.И.Ленина. В надежде на приобретение не только второго высшего образования и дополнительных знаний, но и более понимаемого представления о социальном и правовом устройстве мира. Академия, конечно же, мощная и серьёзная. Были в ней яркие талантливые преподаватели, историки, юристы, философы, экономисты. Я, например, как культорг курса, очень близко сошелся с преподавателем этики и эстетики в звании подполковника. В его квартире собирался узкий московский интеллектуальный круг и обсуждались вышедшие недавно  в сам- и тамиздате книги. В частности, обсуждались работа Милована Джиласа «Новый класс», сборник «Из-под глыб», перепечатки на машинке трудов Игоря Шафаревича, Александра Зиновьева, Владимира Войновича, Василия Аксёнова.

Но всё же в нашей академии оказалось много и деструктива. Вдумчивость, приобретённые в военном училище и университете марксизма-ленинизма навыки аналитического мышления, способность анализировать полученную информацию, способствовали моему пониманию того, что основная направленность военной академии была всё же на подготовку армейских политработников, по существу чем-то напоминающих древнегреческих софистов. В реальности в ней готовили самых обыкновенных болтунов-демагогов. А под этим словом я всегда понимал специалистов, обладающих всевозможными приёмами и знаниями, позволяющими ввести личный состав армии в заблуждение и склонить его на свою сторону с помощью ложных теоретических рассуждений, основанных на логических ошибках. Подготовка таких специалистов использовалась для достижения политических целей правящего класса. Коим с некоторых пор в СССР стал класс партийной и государственной номенклатуры. Для обеспечения хорошей жизни именно этому классу и готовила своих высококлассных специалистов наша академия. И время подтвердило правильность этих моих выводов.

Юрфак же со своими строгими канонами и нормами права, ориентированными исключительно на общенародное (а не элитарное) благо,  в нашей академии считался не очень престижным и второстепенным. И это входило в непримиримое противоречие с самой  теорией марксизма-ленинизма о государстве и праве, которая в силу такого противоречия всё больше и больше превращалась в начётничество, догматизм и талмудистику. А последние, как основные науки академии, в свою очередь тоже входили в жуткое противоречие с реальной практикой коммунистического строительства на деле. Практика эта отличалась большой противоречивостью, контрастировала на фоне лозунгов, а потому всё больше и больше вызывала незаслуженные усмешки и ехидные замечания у людей. И эти нестыковки не могли ни понять, ни объяснить нам, слушателям, так, как это, например, мне объяснял в своё время упомянутый выше Р.А.Клочков, ни преподаватели, ни даже руководство вуза.

Вот один из примеров такого «парадокса близнецов». После неоднократных и абсолютно никчёмных демагогических ответов на мои вопросы преподавателя по политэкономии социализма я отказался в дальнейшем посещать его лекции и семинары … зачем зря тратить время, лучше в тишине читального зала почитать какую-нибудь полезную книжку. Для ВПА это было неслыханной крамолой. Как посмел?! Бунт на корабле! Меня вызвали «на ковёр» к самому начальнику политического отдела академии. Несомненно, я к этой «беседе» хорошо подготовился и заранее отпечатал на машинке более 20 экономических вопросов из нашей повседневной жизни, на которые не получил понимаемого ответа ранее.

После ура-патриотической тирады генерала о воинском долге и верности заветам Ильича я скромно протянул ему маленький тетрадный листочек с этими вопросами. Прочитав их, генерал остановил свой словесный кавалерийский галоп, сначала нахмурился, потом побагровел и, чтобы не демонстрировать перед подчинённым когнитивный ступор, просто выгнал меня вон из кабинета. Дескать, почему одет не по форме. И в последующем меня не то что не донимали, а даже «забыли» о моём существовании и об этом инциденте. На занятия я не ходил и после этого, но экзамен сдал. А ответов на вопросы так и не получил. Ни от начальника политотдела, ни от начальников факультета и даже кафедры.

Ведь для того, чтобы такие ответы дать, в стране должна была поменяться на 180 градусов методология реагирования власти на существующие девиации социализма. Образно говоря, должна была произойти своеобразная смена парадигмы курса власти, «смена вех». Но в СССР со сменой вех дела обстояли туго. Ну никак такой смены не получалось. Ни в 30-е, ни во все последующие годы. Об этом писал и наш нынешний, болеющий всем своим обнажённым к нашим вечным бедам сердцем русский философ Пётр Иванович Ткаченко в своей глубокой мировоззренческой книге «Когда же произойдёт смена вех? .. (Новая смена вех»)». Реагирование и всё, что было связано с отклонениями, оставалось, как, впрочем, остаётся так и сегодня, неизменным: девиации (непроизвольное сворачивание в сторону от предписанного маршрута) продолжали (ют) «не замечать».

А с высоких трибун, как талдычили, так продолжали и далее талдычить, возвышенно и пафосно мыча о загнивании капитализма, об успехах социализма и мерзких негодяях в стране (оппортунистах, ревизионистах и всяких прочих), которые дискредитируют великое учение классиков марксизма-ленинизма. Ныне – всё то же самое, только вместо классиков вставляют другие имена. И к старым кличкам и ярлыкам добавляются другие, что сути дела никак не меняет. Именно такой «неизменный» курс и стал в описанное мною время железным поводом к изданию одним из действующих сотрудников научной школы аппарата ЦК КПСС М.С.Восленским своего разгромного труда о новом правящем классе в СССР под названием «Номенклатура», который вышел в самиздате уже после моего окончания юридического факультета. При том вышел этот капитальный труд за рубежом, куда его автор, благодаря тем самым девиациям, благополучно слинял. Именно из-за таких же точно причин и условий ринулся по «курсу 290» и ещё один пассионарий — романтик Саблин.

Партполитработа … до седьмого пота

Однако в судьбе Саблина я увидел не мерное течение его благородной протестной жизни, а самую идиотскую гримасу, какую эта судьба только могла ему преподнести. В нём действительно было много пассионарности, много благородных помыслов, он шёл к своей цели через жертву. Собственную жертву. Ну всё точь-в-точь, как в книгах о большевиках ленинской гвардии. Которых он за все годы начитался вволю. Он «чистил себя под Ленина, чтобы плыть в революцию дальше». Чувствуется, такой образ коммуниста крепко-накрепко вбили ему в голову на факультете партполитработы. Хотя, казалось бы, а что ж тут плохого? Всё ведь правильно, что же ещё надо, как не это для геройского подвига во имя народа? Да всё так, всё правильно, всё героически и возвышенно! Но … не по сезону шапка. Время было уже другое. И время требовало иного осмысления, иной философии, иного взгляда, а значит, и иной реакции, иных действий. Действий, то есть долгой и кропотливой работы, а не разовых сиюминутных подвигов. Поступок же Саблина был устремлён не в саму нашу жизнь, не в её замутнённую гущу, а в какую-то абстрактную, нереальную высь, даль, идею или чёрт его знает ещё куда. По написанным шаблонам далёкой поры революций и пятилеток. Ведь ещё Ф.Энгельс говорил, что марксизм – не догма, а руководство к действию. А что такое руководство? Это всегда творческое, а не раз и навсегда принятое наставление. Основанное на практическом опыте. И Саблин, надо полагать, знал данную аксиому. Но тогда откуда это у него, что способствовало такой раздвоенности сознания, непониманию? Геройство ведь у него не отнять.

Эта гримаса судьбы скрывалась в нём самом, в жутких тайниках его собственной сущности, его души, оказавшейся на незримом и неосязаемом метафизическом распутье. Воспитанный в суровых условиях семьи офицера-штабиста, он, его сын, вдруг становится … замполитом. Парадокс. При этом не просто замполитом, а закончившим военно-политическую академию да ещё с золотой медалью, да ещё с высеченной на мраморной доске вуза фамилией. Это означало, что в образе такого человека перед подчинёнными внешне представал высокообразованный советский офицер, наделённый высшими понятиями не только воинской чести и доблести, но и чётко, правильно понимаемыми мировоззренческими идеями своего государства. Да и для собственной самооценки этот факт имел тоже немаловажное значение. А в реальности же такой его статус оказался лишь призраком, симулякром, иллюзией, он лишь предполагался, как приложение к диплому и золотой медали. Ибо на самом деле та долдонистика, которой учили офицеров-политработников в академии, много ума и глубоких знаний не давала. Не наполняла она и душу подлинными качествами верований, способностью к глубинным философским размышлениям и поискам истины. Она его лишь делала союзником правящего класса, сообщником крикливой и ура-патриотичной партийной номенклатуры, правящей элиты. Против которой он же,  сам того не осознавая, и выступил.

И вот тут я обращаюсь к характеристике офицера, которую даёт автор статьи. В реальности, как посчитал М.М.Старков, столкнувшись или даже увидев со стороны многие деформации окружающего мира и девиации общественной жизни, а их было в нашем несовершенном, но прогрессивно развивающемся обществе действительно много, этот «высокообразованный» политический деятель решает, ни много — ни мало, а арестовать командира и самому захватить свой корабль, чтобы использовать его в качестве мировой трибуны, оповещающей руководство страны и всех людей доброй воли планеты о том, как в нашей стране плохо и беспросветно. Как будто никто этого сам не видит и не знает. По здравому смыслу, такой расчёт здесь только на экзальтированных дамочек из Смольного института благородных девиц, да на таких же великовозрастных инфантилов. Коим, возможно, оказался и сам революционер Саблин. Ведь только великовозрастный недоумок может за чистую монету воспринять всю ту демагогию и галиматью, которую он тщательно записывал в свой толстый кондуит по предмету «Партийно-политическая работа в Советской Армии и Военно-Морском Флоте». И только инфантил может сверять потом свои и чужие шаги с этой галиматьёй. А ведь замполиты в воинских частях так и делали, так и поступали, вводя в состояние тихого помешательства подчинённые им людские массы.

Оттого суровые и прагматичные штабисты и похожие на долдонов и церковных пономарей замполиты в действующих войсках, в воинских частях никогда не соприкасались между собой в общих делах, общались друг с дугом натужно и исключительно официально, не дружили, не взаимодействовали во внеслужебное время. Нередко они враждовали, устраивали склоки, формировали групповщины и служили очагами постоянно тлеющих конфликтов и перманентного противостояния офицеров в той или иной воинской части. Говоря о пассионарности личности Саблина, в реальности профессионалу-психологу очень сложно совместить это качество с абстрактной личностью замполита, ибо последний, это как раз и есть то существо, которое по своему внутреннему наполнению диаметрально противоположно пассионарию, то есть он самый настоящий субпассионарий. В одном из своих сонетов Вильям Шекспир писал: «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». А мы пытаемся соединить этих бедных животных в образе одного человека. Возможно ли такое? В образе Саблина оказалось возможным. Но в таком случае этот образ вышел за рамки обычного человеческого понимания, строгой и суровой логики. Вот и получилась какая-то гримаса. Гримаса судьбы. Как и весь его бесполезный и бестолковый подвиг.

Таких вот рафинированных, не знающих настоящей жизни и её глубинных проблем детишек с забитой всякой демагогической мурой черепной коробкой было в советское время много. Сызмальства поражённые ура-патриотическими лозунгами и воспитанием, эти детишки не были подготовлены к глубокой мыслительной деятельности, философскому анализу событий, умелому и последовательному выстраиванию логических цепочек. А весь их опыт суждений об окружающем мире заключался в повторении того, чему их натаскивали сначала в советской школе, а затем в институте, военном училище. К великому сожалению, и военно-политическая академия только добавляла такого воспитания, усугубляя в слушателях тот самый ура-патриотизм и псевдо-любовь к родине, основы которых уже были заложены пионерской и комсомольской организациями. Я не говорю, что это плохо. Я говорю, что такое воспитание было до чёртиков в глазах формальным и не искренним. Оно не задевало душевных струн, обходило сердца, да порою и разум. Не воспитание, а профанация. Именно поколения таких детишек и не смогли разобраться в собственной эпохе, в которой они жили, в собственной стране, которая дала им беззаботное существование. А потому они её просто-напросто профукали, инфантильно сдав циничным и наглым спекулянтам и рыночным торгашам.

Этот недостаток воспитания послевоенных поколений советских людей был присущ вообще многим вузам, политическим и социальным институтам. Превосходно обучая молодёжь всему доброму и прекрасному, готовя лучшие кадры в мире для производства и трудовой деятельности, в них совершенно не учили разбираться в социальных противоречиях общественного устройства, в его объективных и субъективных девиациях, в реальных сложностях взаимодействия власти, общества и индивида. Тем более не учили правильно реагировать. В последние десятилетия перед развалом СССР общественные науки в вузах были полностью поражены начётничеством, высокопарной лексикой, верноподданнической пропагандой и зашкаливающей, запредельной демагогией. Партполитработа в армии же вообще представляла собой несусветную формалюгу, опутывая своим анти-влиянием все сферы жизни в войсках. Такой же была и идеологическая деятельность в политических и партийных центрах, вплоть до самого ЦК правящей партии, где упомянутый в начале статьи А.Яковлев был главным идеологом. Такими же были и будущие лидеры страны Горбачёв, Ельцин и все последующие. И их окружение было не лучше. Абсолютная пустота, начётничество, блудословие, полнейшая профанация.  И… непременная ложь как основная составляющая жанра любой политической пропаганды. Ну, в крайнем случае, полуправда.

Об основной массе политработников Советской Армии и Военно-Морского Флота, а я их видел-перевидел за всю свою 30-летнюю службу предостаточно, лично у меня сложилось исключительно негативное мнение. Формализм в проведении тех или иных мероприятий, за некоторым исключением, было основной чертой деятельности замполитов и комсомольских работников моего времени. Многие, казалось бы, очень важными дела при прикосновении к ним замполитов доводились до абсурда, до идиотизма, до отвращения и тем самым просто-напросто дискредитировались в глазах людей. Нередко с огромными затратами психологической энергии большие человеческие массы организовывались и поднимались ими на пустое дело (всевозможные конференции, слёты, шествия, митинги, собрания и проч., и проч.), истинная цена которым была грош.

Институт партполитработы со временем перестал вообще соответствовать предъявляемым к нему требованиям в силу грубых отклонений руководящей элитой СССР от избранного страной курса коммунистического строительства, приведшего к девальвации очень многих мировоззренческих, идеологических и нравственных норм и канонов советского образа жизни. В силу ярко выраженного несоответствия высоких деклараций, программ и стандартов морального кодекса строителя коммунизма с реальными делами, а особенно в связи с недостойными примерами партийной, военной и государственной номенклатуры в СССР, в стране стали явно ощущаться глубокие противоречия в деятельности политических органов между словами их представителей и программными задачами государства и партии. А потому институт замполитов и политических органов, особенно в Вооруженных Силах СССР, предпочитавший уклоняться от глубинного анализа реальной обстановки и превращавшийся всё больше и больше в высокопарную демагогическую трибуну, со временем утратил свой былой авторитет, какой у него был, например, в годы войны. Он дискредитировал себя и получил в народе ироничное определение «посидели – потрепались – разошлись».

В армии последних лет Советской власти деятельность замполитов и других разновидностей политических и комсомольских работников, можно сказать, была больше деструктивной, нежели конструктивной, что подтверждается сотнями и тысячами уголовных дел и материалами прокурорских проверок тех лет. Кстати, данное обстоятельство, наряду с явной изменой делу социализма в верхних эшелонах партийной и государственной власти, послужило одной из главнейших причин недоверия людей к коммунистической власти и последующего развала СССР. После развала за этой  перелицевавшейся из коммунистов в капиталисты властью пошли лишь махровые жулики и проходимцы всех мастей, составившие новый класс олигархической буржуазии. А российский народ после совершения властью контрреволюционного переворота в 1991 г. так до настоящего времени и не признал капиталистическое устройство нашего общества, и капитализм не принял, как говорится, ни за какие коврижки.

(См. на эту тему И.Я.Фроянов. «Россия. Погружение в бездну»;  О.А.Платонов «Заговор против России»; В.Ю.Катасонов. «Капитализм. История и идеология «денежной цивилизации»; А.А.Зиновьев. «Русская трагедия (гибель утопии); С.Ю.Глазьев. «Геноцид»; Лев Сирин. «Как разграбили СССР»; С.В.Ямщиков. «Анти-культурная революция в России», В.И.Сергеев. «Записки военного прокурора», в 2-х томах и др. издания).

Тихий бунт на другом «корабле»

Но, несмотря на довлеющий догматизм, искривления в педагогическом воспитании молодёжи, в Советском Союзе было много и поистине цветущих оазисов здравомыслия и конструктива. Отношу к таким оазисам и юридический факультет ВПА им. В.И.Ленина, возглавляемый генерал-майором юстиции П.И.Сумароковым в пору, когда я учился на нём. Там было средоточие свободомыслия, вольнолюбцев и законников, а потому наш факультет был костью в горле тамошних корифеев и догматиков партийно-политической работы (ППР) в войсках. В академии не признавали вольных мыслей и здравой логики в рассуждениях. А учебную дисциплину «Логика» вообще исключили из программ обучения. Лично я её учил исключительно факультативно и за счёт урезания времени на другие учебные дисциплины.

А потому волей-неволей натянутым было отношение руководства академии и к социалистической законности, которая являлась своеобразной высшей математикой социологии, и  была не только профилирующим предметом на юридическом факультете, но и твёрдой базисной основой для здорового коммунистического мировоззрения. И это чувствовалось во всём: в личных контактах начальствующего состава академии и отношении к руководству нашего факультета, в его месте в строю, да даже в его (факультета) размещении как можно дальше от центра, от самой альма-матер. Но такое состояние «мирного сосуществования» однажды, дойдя, очевидно, до критической точки, не выдержало незримых внутренних перегрузок.

Именно в тот день и час, когда капитан 3-го ранга Саблин поднял свой бунт на корабле Балтийского флота, на юридическом факультете Военно-политической академии имени вождя мирового пролетариата Ленина в Москве, где начальником академии был очень хороший друг и верный фронтовой соратник генерального секретаря нашей любимой коммунистической партии и верховного главнокомандующего всех войск страны маршала Л.И.Брежнева, будто солидаризируясь с восставшим кораблём и замполитом, отозвались собственным эхом на содеянное бунтовщиками-балтийцами. Смело, оригинально, символично! Будто бы орава солдат и матросов рванулась через решётку Зимнего Дворца после исторического залпа с крейсера «Аврора».

Но это был всё же не революционный штурм… академических ворот ВПА имени Ленина. Это была всего лишь «тихая контрреволюция» законников. И неимоверно громкий политический скандал. Который, между тем, кроме как на Ивановской площади Кремля, нигде больше не отозвался своим глухим и очень «тихим по шкале Рихтера толчком». Неизвестные лица под носом у дежурного юридического факультета и его помощника, которые, кстати сказать, были вооружены до зубов табельным оружием – пистолетами конструктора Макарова с двумя полными обоймами патронов каждый, с главного «иконостаса» факультета (существовали в те времена таковые) сняли буквально все портреты «святых» советской власти – самого Брежнева и всех членов политбюро и секретариата ЦК КПСС. И эти портреты с большим пиететом и высочайшим достоинством выбросили на окультуренную мусорную свалку в близлежащем проходном дворе.

Так торжественно завершился второй день празднования Дня Великой Октябрьской Социалистической революции в Москве 8 ноября 1975 г. в одной из лучших военных академий страны, политический надзор за которой осуществлялся непосредственно из Центрального комитета коммунистической партии. Про третий и последующие дни не говорю. Но результат такой: юридический факультет в академии расформировали, начальников выгнали из академии и поувольняли из армии, возбуждённое КГБ СССР уголовное дело прекратили … за неустановлением виновных. Ещё бы они нашли среди будущих асов армейского сыска виновных. Дудки!!! Это им не замполиту Саблину пулю в висок пускать.

Подобный инцидент больше никогда в истории партии не повторялся. Если не считать совсем незначительной его «копии», когда во время ГКЧП в 1991 г. выпускник той же самой ВПА имени Ленина, а в то время уже высокопоставленный деятель Главной военной прокуроры, двухзвёздный и авторитетный генерал принародно снял в своём кабинете опостылевший портрет генсека ЦК КПСС М.С.Горбачёва, со злостью бросил его на пол и с неистовством пассионария, дождавшегося, наконец-то, торжества высшей истины, начал топтать его на только что выстланном новом паркетном полу. Ну что ж, Горбачёв этого заслужил. За своё предательство и измену. Собаке – собачья …, как говорится. Долго ему еще придётся переворачиваться в неуютном гробу. Несмотря на пафосные речи провожавших в последний путь верных сатрапов и залпы боевого оружия при погребении. Всё это оказалось такой же мишурой, как и вся его пустая и бесполезная для русского народа покупная у Тетчер с Рейганом слава. Да что там слава, как вся его сволочная и гнусная жизнь!

Из-под глыб

Почему же в нашей стране рациональные и конструктивные мысли о путях движения вперёд таились «под глыбами», о которых я написал выше? Неужели и вправду все эти девиации — грязная клевета на советский строй, происки буржуазных идеологов-ревизионистов, антисоветская пропаганда и агитация, злопыхательство «пятой колонны»? Антисоветского на самом деле в СССР было не просто много, а в огромных и не поддающихся измерению масштабах. Против Советского Союза, не переставая, с 1946 года велись непрерывные и ожесточённые атаки. Идеологи Запада массированно долбали нас и наши мозги по чём свет стоит. Но именно это-то от народа и не скрывалось. Против идеологических врагов вели интенсивную контрпропаганду, развенчивая буржуазных теоретиков и сволочей. Шла холодная война. И она была в самом своём разгаре.

От народа, под шумок и в концептуальном ералаше холодной войны, скрывали другое: партийная и государственная номенклатура нагло прятала свои злоупотребления, привилегии, сытую жизнь и все те отклонения от социализма, которые с этими отклонениями и упущениями в управлении страной были связаны. «Война – войной, а обед – по распорядку! Коль добрался до власти, сиди в ней, пока руки носят!» Вот – принципы жизни советской номенклатуры. На самом деле не естественные, объективные причины привели Советский Союз к катастрофе и гибели. А причины субъективного порядка, таящиеся в недрах личной и закрытой от народа жизни её вождей, правящей элиты. Что в центре, что на местах. Вакханалия беззакония, безнравственности, беспутства, жадности и всевластия охватила высшие слои номенклатуры, поразила их и дала смертельные метастазы по всему организму государственного управления страной. Это были существеннейшие отклонения от продекларированного курса развития страны, от программы партии, от пятилетних планов, от морального кодекса строителя коммунизма.

Эти отклонения умело скрывались, засекречивались, о них ни в коем случае не упоминали ни газеты, ни радио. Даже в беседах между собой допускалось говорить разве что на кухнях своих квартир, да и то полушёпотом. А когда такие отклонения невозможно было уже скрыть, в их существовании обвиняли всех, кого угодно, но только не самих виновников и не систему, их пестующую. Обвиняли и снимали с должностей прокуроров, следователей, журналистов, расправлялись с жалобщиками и заявителями, исключали из партии принципиальных коммунистов, выступавших с критикой на партийных собраниях, судили активных пассионариев, пытавшихся бороться с номенклатурным жульём, коррупцией, незаконными привилегиями номенклатуры. Чего стоит один только печальный образ заместителя генерального прокурора СССР В.В.Найдёнова (лично у меня он ассоциировался с образом настоящего борца за справедливость, героя-прокурора). Это он вместе с подобными ему честными и преданными своему делу и закону профессионалами расшевелил кишащий улей краснодарской мафии, возглавляемой первым секретарём крайкома партии и одновременно другом генерального секретаря этой партии Медуновым. По мановению мизинца Брежнева прокурора тут же сняли с должности, и вскоре он умер от инфаркта. Очень показательный урок другим законникам давала нам партийная власть.

Была и ещё одна испытанная метода расправы с инакомыслием – карательная медицина. Во время учёбы на юридическом факультете в ВПА мне пришлось слушать превосходные лекции по судебной психиатрии доктора медицинских наук, профессора Тальце Маргариты Феликсовны. Её называли «дочерью Дзержинского», и мы гордились, что нам преподаёт такая мировая известность. К тому же моложавая и очень красивая женщина. Она была талантливым педагогом и лекции свои проводила прямо в здании Института судебной психиатрии имени Сербского. Основным её методом обучения, наряду с лекционным материалом, было сопровождение своего рассказа показом живых «экспонатов» – граждан, больных теми или иными психическими заболеваниями, которые в данный момент находились на стационарной экспертизе в связи с возбужденными против них уголовными делами. Хулиганы, убийцы, расхитители и т.д., в том числе и обвиняемые по политическим преступлениям и содержащиеся в особом секретном отделе Института. На этих представляемых нам «экспонатах» при умелом техничном разговоре с ними врача М.Ф.Тальце мы воочию видели и учились обнаруживать симптомы той или иной болезни (белая горячка, олигофрения и проч.)

«Мятежный» генерал и психушки

Но бывали случаи, когда перед нашим взором представали фигуры, как нам казалось, вполне нормальных, интеллигентных, образованнейших людей, с обширным интеллектуальным кругозором, огромным багажом знаний и способностей к критическому мышлению. В беседе с врачом они излагали свои воззрения и видения нашего реального мира, его недостатков, противоречий и проблем и всячески старались убедить в серьёзности своих продуманных теорий его усовершенствования без революционных потрясений, без войн и кровопролития. Теории таких «экспонатов» я записывал в конспект по предмету профессора Тальце, и они хранятся у меня по сей день.

Так вот, эти лица оказывались обвиняемыми тогдашней властью в клевете на советский строй, в антисоветской агитации и пропаганде и в других подобных преступлениях, а их предельно логичные, глубоко осознанные и политически, на наш взгляд, лояльные и корректные суждения квалифицировались в виде плодов расщеплённого сознания, что на языке психиатров называется шизофренией. Хотя, как я всегда думал, да и продолжаю так думать сегодня, к мыслям таких людей надо было прислушиваться, этих людей надо было беречь, а не гробить их в психушках и тюрьмах. Нередко в них ярко светили здравые мысли, превосходные политические анализы, оригинальные и глубочайшие оценки, превосходные, как в шахматах, ходы, продуманные и справедливые решения. Было очень обидно и горько, что все их многотомные творения затем шли в топку психиатрической клиники, а не на полки политологических концепций и политических программ.

Когда я поделился своими сомнениями с товарищем, он мне сам рассказал историю со знакомым ему генералом из соседней военной академии. Этот генерал в своё время преподавал там и возглавлял в ней кафедру военной кибернетики. Сложнейшая кафедра, как и преподаваемые на ней предметы. Да и сам генерал был не простой. Кибернетика – это вам не научный коммунизм. Участник двух войн: на Халхин Голе с японцами и в Великой Отечественной с немцами. В юности окончил рабфак, в зрелом возрасте политехнический институт, затем две военных академии, притом их он окончил с отличием. Командовал крупными войсковыми штабами и соединениями. Тоже штабист, кстати. Казалось бы, трудовой и фронтовой опыт, разностороннее образование,  научные степени и звания, высокая престижная должность в главной военной академии страны, большой авторитет в научном мире… что ещё человеку от жизни надо. Но человеком-то он был не субпассионарным, а именно пассионарным, деятельным, ищущим, принципиальным, с чувством ответственности и обострённым пониманием справедливости. Всю жизнь с босоногого детства и тревожной комсомольской молодости был таким. Как Павка Корчагин! Как герои из кинофильма «Офицеры»!

Ещё участь в академии, он написал письмо секретарю ЦК Андрееву, в котором, требовал повысить качество обучения в Академии Генерального Штаба, обвиняя преподавателей. Письмо заканчивалось предложениями перестроить учебный план и программы академии, создать марксистский учебник по военной истории, «добиться от руководителей академии настоящего большевистского руководства делом подготовки высококвалифицированных кадров». В 1941 г. на XVIII конференции ВКП (б) – туда ещё надо было попасть — генерал выступил с критикой в адрес Верховного главнокомандующего Сталина за военную близорукость. В дальнейшем у офицера были неприятности со СМЕРШЕМ, поскольку там перехватили его письмо к другу с критикой способов ведения войны. По этой причине на много лет задержано присвоение очередного воинского звания генерал-майора. В послевоенное время написал автобиографический  роман «В подполье можно встретить только крыс» о своём участии в войне.  В этом романе он раскритиковал маршала Жукова за большие потери, грубость, необоснованные расстрелы советских офицеров и сокрытие исторической правды.

А когда наступило время правления Хрущёва, то генерал увидел и здесь множество девиаций курса страны и огрехов в управлении (он ведь сам специалист в области управления, кибернетик). Это был первый его серьёзный конфликт с властью. Он оказался связан с его выступлением в 1961 г. на партконференции Ленинского района Москвы, где он как делегат конференции заявил: «Мы одобряем проект программы, в которой осуждён культ личности, но возникает вопрос: всё ли делается, чтобы культ личности не повторился» (намёк в адрес нового руководителя советского государства ). Он предложил «усилить демократизацию выборов и широкую сменяемость, ответственность перед избирателями. Изжить все условия, порождающие нарушение ленинских принципов и норм, в частности, высокие оклады, несменяемость. Бороться за чистоту рядов партии».

Это выступление генерала было признано «ошибочным», а сам он лишён делегатского мандата. (Сиди, дескать, коль попал сюда, и не рыпайся). После этого генерал-коммунист написал открытое письмо к московским избирателям, в котором критиковал «неразумную и часто вредную деятельность Хрущёва и его окружения», за что был незамедлительно уволен из академии и через полгода переведён с понижением на Дальний Восток. Осенью 1963 года, будучи в отпуске в Москве, организовал подпольный «Союз борьбы за возрождение ленинизма» (в который вошли сыновья и несколько их друзей  — студентов и офицеров). Составил семь листовок, распространявшихся в разных городах СССР и в войсках военных округов.

Темами листовок были бюрократическое перерождение советского государства, его карательная политика по отношению к рабочим, причины продовольственного кризиса в стране. В своих листовках генерал выступал «за возврат к ленинским принципам», «за отстранение от власти бюрократов и держиморд, за свободные выборы, за контроль народа над властями и за сменяемость всех должностных лиц, до высших включительно». Пассионарность генерала завершилась в Институте судебной психиатрии имени Сербского, то есть там же, где и мы с М.М.Старковым обучались этой науке. Только упомянутый генерал там не обучался и не обучал других, а уже был живым наглядным пособием для тех, кто обучался. А в июне 1964 г. та же самая Военная коллегия Верховного Суда СССР, что судила потом и Саблина, в закрытом режиме и в отсутствие подсудимого рассмотрела дело генерала, который был лишён всех воинских званий и наград, а затем этапирован в специальную психиатрическую клинику в город-герой Ленинград. Правда, к чести тамошних психиатров (не все, выходит, психушки в стране были карательными), через полгода он из больницы был выписан с диагнозом «здоров». А потом тем же Верховным Судом ему возвращено воинское звание генерала и фронтовые награды, и он был отправлен на пенсию.

После выхода из психиатрической больницы генерал тщетно пытался восстановить свои гражданские права. Устроился работать грузчиком в магазин. Получить какую-либо квалифицированную работу не мог из-за отсутствия документов: не были оформлены справки о службе в армии; после грузчика работал сторожем, сменил ряд других работ. Спустя некоторое время получил от Министерства обороны СССР пенсию, значительно меньшую, чем ему полагалось. Начал работать мастером в строительной организации, откуда был уволен по сокращению штатов через год, а затем не мог найти вообще никакой работы. С февраля 1966 г. генерал в ответ на попытки добиться справедливости начал получать угрозы лишить его пенсии или снова поместить в психиатрическую больницу.

Однако такие угрозы не остановили генерала от желания помогать таким же бедолагам, как и он сам. Эта активность привела его в ряды правозащитников. Но, оказавшись по делам правозащитного движения в Ташкенте, его снова арестовали и поместили на судебно-психиатрическую экспертизу. К счастью, узбекские врачи не обнаружили в нём никаких признаков психических отклонений. И тогда генерала опять доставили к профессору Лунцу в Институт им. Сербского в Москву.  А тут-то он «свой» человек. И опять всё тот же диагноз: «Страдает психическим заболеванием в форме патологического (паранойяльного) развития личности с наличием идей реформаторства. Невменяем. Нуждается в принуд. лечении в спецпсихбольнице».

В общем, как и предупреждали: «не пытайся колёс поворачивать вспять, а то места не хватит в … психушке». Такова судьба этого генерала-пассионария. А фамилия его – Григоренко Пётр Григорьевич. Читая историю страдальца, я усиленно пытался найти, что же такого антисоветского, антибольшевистского, антирусского, антипартийного и вообще «анти» было в его работах, словах и делах? Ну что? Ну где? И я не нашел даже малейшего отблеска такового.

Но что интересно: я проанализировал деятельность властей всего мира из различных эпох и различных социально-экономических формаций, и  обнаружил, что, независимо от этноса, расы, эры, независимо от государственного строя, независимо от всяких других обстоятельств и политической обстановки, любая власть с неистовством Томаса Торквемады расправляется с любым инакомыслящим существом, если ей вдруг покажется, что это существо таит в себе потенциальную опасность для привилегий и благополучия самой власти. Только революции и бунты, да и то лишь на короткое время способны нарушить такой вселенский «порядок» и смыть кровью всю несправедливость, накопленную в обществе злоупотреблениями правителей.

Читателям этот мой вывод можно смело записывать в категорию социальных открытий и вставлять его в школьные учебники и сборники афоризмов и крылатых фраз.

Советские марксисты и советская власть. Ху из ху?

В 1976 г. после окончания военной академии я по распределению был направлен на работу рядовым военным следователем в город Куйбышев (ныне Самара). Там я познакомился и подружился с соседями по лестничной площадке в доме, где мне выделили квартиру. Молодые люди – муж и жена были инженерно-техническими работниками на одном из крупнейших оборонных заводов страны (имени Масленникова). Очень интеллигентные и образованные люди. Мы стали по-соседски встречаться, ходили вместе в театры, проводили совместные праздничные вечера. И вот однажды на книжной полке в их квартире я увидел привлекшую моё внимание отсутствием реквизитов книжку, явно изданную в кустарной переплётной мастерской. Книжка называлась «Второй коммунистический манифест». Я заинтересовался. Попросил дать на время. Дома сделал записи и пометки. Вот некоторые из них:

«Коммунизм — это общество высшей и целиком самодеятельной организации: ее единственным источником служит самодеятельная организованность рабочего класса, формируемая массовым действием. Значит, для закрепления на пути, ведущем к коммунизму, пролетариату предстоит подняться еще на одну ступень к более высокому уровню сознания. Одержав крупнейшие победы в битвах с капитализмом, пролетариат затем в бесшумной борьбе потерпел не менее сокрушительные поражения. Нигде пролетариат так не бесправен, как в странах социализма, где все рабочие организации взяты под жесточайший контроль правящим классом, вернее, просто находятся в услужении у правящей верхушки, а несогласие с этим и любые самодеятельные действия категорически пресекаются. Нигде, к тому же, правящий класс не присваивает себе с такой наглостью исключительное право представлять весь народ, своими газетными барабанами вдалбливая в голову пролетариата, что именно в том и состоят его пролетарские интересы.

Нигде материальное положение рабочего класса не находится в таком вопиющем несоответствии с уровнем производства. Нигде, кроме как в социалистических странах, над нищетой и бесправием пролетариата не произносятся столь лицемерно слова о росте материального благосостояния и культурном развитии пролетариата, нигде не звучат так ханжески призывы к добродетелям и трудовым подвигам, не произносятся с ужасающим цинизмом святые лозунги марксизма.

Кризис социалистического движения привел к вырождению социализма пролетарского в одну из самых уродливых форм социализма — разлагающийся, хищнический, шакалий социализм административной верхушки, грабящей пролетариат не столько для удовлетворения личных потребностей и присвоения богатств, сколько для того, чтобы уничтожить остальное. Ведя свою мелкобуржуазную междуусобную борьбу вокруг награбленного, правящий класс нимало не заботится о том, что остается пролетариату, а своей бесхозяйственностью, равнодушием, наплевательством гноит и переводит впустую неимоверное количество труда, вложенного пролетариатом».

Умнейшие наблюдения. Соседи давали почитать мне и другие «труды» этого автора, с которым они, оказывается, работали в одной лаборатории. А может быть даже, и не только работали, но и… занимались революционной деятельностью. Не знаю, не интересовался.  Фамилию автора, из соображений конспирации они не называли, опасаясь меня как представителя правоохранительных структур. Хотя я полностью разделял все его воззрения и ничего предосудительного в них не видел. Более того, был бы счастлив сам познакомиться с этим автором. Как много позже я узнал, это был известный в Куйбышеве теоретик-диссидент, некий А.Б.Разлацкий. Он являлся одним из основателей и идеологическим лидером марксистского кружка в Куйбышеве. Основатель Партии Диктатуры Пролетариата. Написал программные работы «Второй Коммунистический манифест», «Чего не желает знать наша интеллигенция» и др. (Своеобразная перекличка с упомянутыми выше «Вехами»).

В декабре 1981 г. органами КГБ он был арестован и вскоре приговорен к 7 годам лишения свободы и 5 годам ссылки по ст. 70 УК РСФСР. А процитированную мною выше выдержку из его книги сегодня можно уже найти в свободном доступе в Интернете. (См. А.Б.Разлацкий. Классы и борьба при социализме, 5 глава из работы «Второй коммунистический манифест», Апрель, 1979 г.). Очень хорошая работа, скажу я вам, но власть к мыслям таких людей не прислушивалась и всячески препятствовала их распространению в советском обществе. Ибо распространение таких мыслей было не в интересах самой власти. Которая в своей деятельности всё больше и больше переключалась с общесоциальных проблем на проблемы собственного обуржуазивания и обеспечения красивой жизни только себе и своему окружению. Это говорило о том, что сама власть постепенно становилась контрреволюционной и предательской по отношению к тому обществу и государственному строю, которые она возглавляла.

В одной из статей упомянутого выше самиздатовского сборника «Из-под глыб» будущий академик Академии наук СССР Игорь Ростиславович Шафаревич написал: «Много глубоких мыслей было высказано, начиная с Платона, о том, как лучшая часть народа, элита или аристократия, должна руководить его жизнью. Но всегда эти системы приходили к уничтожению самых глубоких и прекрасных частей души, не поднимали, а принижали и тех, кем руководят, и тех, кто входит в элиту. Не потому ли, что путь руководства был указан неверно – оно должно осуществляться не через власть, а через жертву? В других странах и в другие времена это может быть не так очевидно, но для нас такой путь служения своему народу – единственный….» (И.Р.Шафаревич. Статья «Есть ли у России будущее?», Москва-Париж, УМКА-ПРЕСС, 1974, — с. 275). А потому, если судить из такой вот концепции будущего советского академика, то избранный Саблиным путь мятежа представлялся … единственным. Через собственную жертву (!)

А дальше-то что?

Путь-то единственный. Героический. Жертвенный. Но дальше-то что, после вступления на этот путь? После принесения жертвы. Кстати, а за какой Интернационал Саблин принёс себя в жертву? Шучу? Да нет! Вопрос вполне резонный. На чьей стороне он выступил в этом бунте? Действительно, на чьей? Ведь, как говорил Максимилиан Волошин, «В нормальном государстве вне закона находятся два класса: уголовный и правящий. Во время революций они меняются местами, в чём по существу нет разницы…». (М.А.Волошин. Путями Каина. Трагедия материальной культуры. М.: Звонница-МГ, 2000, с. 184). Да и на какой базе и как планировал бунтовщик осуществлять свою идею, вести мировую пропаганду о недостатках государственного строя? На полученных знаниях в академии, на золотой медальке, на незыблемой вере в коммунистическое (социалистическое) будущее? И самое главное, куда направлять свою пассионарность, куда вести свой народ он намеревался? Вспомним: «Народ освобождён, но счастлив ли народ?» (А.Н.Некрасов). Ведь это уже было. Да и вообще, был ли разработан план задуманной операции, стратегический, оперативный, были ли продуманы все тактические ходы и подходы, обозначены ли силы и средства, обеспечение выполнения? Была ли сама теоретическая база, концепция, идеология мятежа? Или этому в академии не учили, и у папы своего не интересовался, как планируются большие войсковые операции? Вот в чем вопрос, товарищ Гамлет,… извиняюсь, товарищ Саблин.

А весь вопрос-то, оказывается, упирался в… либеральный исход его «героической» затеи. Правильно её очертания рассмотрел здесь прозорливый прокурор М.М.Старков. Ведь то, что осуществлялось на мятежном корабле, Саблин понимал как одну из форм демократической акции в пользу  бедных, то бишь народа. Но демократия – это метод либеральной политики, либерализма. А либерализм в свою очередь – это одна из самых мощных форм, питающих и поддерживающих на плаву капиталистическую систему. Выходит, Саблин «шёл на Одессу, а вышел к Херсону», то есть в диаметрально противоположную сторону. И  золотому медалисту военной академии было невдомёк, что либерализм и капитализм имеют не только одинаковое семантическое окончание, у них и жизненный цикл одинаков, и физический конец — один к одному. Ни то ни другое не имеет перспективы, и тому и другому рано или поздно уготован страшный конец, кирдык, одним словом. Маркса-то прочитал досконально, а вот ничего другого, кроме классиков, по всему чувствуется, не читал мятежный наш замполит, не задумывался глубоко и профессионально над глубинными процессами, клокочущими в магме советского строя. Ибо такому профессионализму не учат, до него доходят собственной головой, наполненными бурлящими мыслями мозгами, израненным сердцем, а не только горящей праведным огнём душою, заряженной ура-патриотическими лозунгами.

Свобода, равенство, братство… Они не пройдут! Ура! No pasaran! Добросовестный и честный коммунист Саблин, этого у него никто не отнимает. Он не друг либерал-демократам, не негодяй и не спекулянт-фарцовщик, желающий как можно быстрого наступления свободы предпринимательства и бандитского рынка, где не вписавшиеся в него 30 миллионов, по Чубайсу, должны вымереть. Он искренне за социализм, за всеобщее равенство, против всевозможных отклонений от избранного пути. Но в таком случае он должен был напрочь отказаться от либеральной формулы «прав человека, от свободы отдельной личности и принести её в жертву свободе и благоденствию социума. А как же тогда быть с правами этой личности, коль общее благо уничтожает в том числе и частное право? Если — по Прудону, где «собственность — это кража»?

Личность в такой схеме требует защиты иного порядка. Но вот до него Саблин не додумался. Чтобы защитить свободу и права отдельной личности в социуме, чтобы социум её не раздавил своими непомерными требованиями, не обратил в рабство и бесправное существо, должно быть очень сильное государство, которое обеспечит на научной основе баланс между интересами тех и других. Но в пользу, конечно, общества. Такого не в силах обеспечить буржуазия. Её интерес — в прибыли, а прибыль – это отъём заработанной личностью прибавочной стоимости. Не обеспечат баланса и либералы, ибо для либералов единственно возможная дорога к равенству – свобода. А свобода, хотим мы того или не хотим, это всегда анархия. Сильное государство при либералах – это чистый блеф. За 30 лет после совершённой либералами контрреволюции мы сильного государства так и не видали. По настоящему сильное государство – это и есть диктатура. Но Саблин ведь выступил именно против диктатуры. Только диктат государственной власти способен защитить права отдельной личности в многообразии прав всего социума.

Таким образом, равенство без диктатуры вообще иллюзия и вселенская болтовня, обманка и тупик. Трёп замполитов. Но ведь Саблина 4 года долдоны из академии учили именно этому трёпу, долдонили, что равенство возможно при некоем «демократическом централизме», то есть при выдуманных либеральных штучках, и что диктатура сталинской власти – это ошибочное направление в социалистическом строительстве, а правильное направление – это широкая народная демократия, общенародное государство.

Дудки им! Только диктатура, а не либерализм и способна обеспечить социальную справедливость в социуме. Если при этом именно социальная справедливость будет написана в программных документах этого социума, в конституции и если она будет главной идеей и идеологией прогресса и движения вперёд. И ещё: если это будет реальная диктатура, а не пародия на неё, с распределением власти между родственниками, друзьями и соседями по дачному кооперативу.  Для пущей убедительности адресую читателей к книге Норберта Больца на эту же тему в переводе с немецкого И.Женина «Размышления о неравенстве. Анти-Руссо» (М.: 2019, — 272 с.).

Итак, мы снова подошли к вопросу о смене парадигм движения, о смене вех. Значит, пластинка пошла на новый круг, и всё, что было нужно, уже озвучено. И прочитано. А потому, заканчивая повествование о «мятежном замполите Саблине» с восставшего корабля Балтийского флота ВМФ, хотелось бы лишь привести слова издателя упомянутой выше книги философа П.И.Ткаченко «Когда же произойдёт смена вех?»:

«Новая смена вех» означает сегодня отход от либерал-революционной идеологии, исповедуемой «правыми» открыто и государственной властью тайно… Отказ от олигархического, спекулятивного, разбойного капитализма, освобождение от внешней зависимости в идеологии, в экономике и политике. Восстановление и развитие отечественной науки, промышленности и сельского хозяйства. Освобождение культуры и литературы в частности от «рынка», то есть коварной формы их подавления. Но это ведь означает, по сути, переход на новую модель развития, что пока остаётся невозможным, хотя такая «смена вех» уже давно назрела. Если этого не сделает сейчас нынешняя правящая «элита», это будет сделано иным, более трагичным путём, и, как мы знаем из нашей многотрудной истории, не обязательно в результате каких-то открытых революционных действий … Опыт трагического двадцатого века свидетельствует о том, что спасение обыкновенно ожидается не оттуда, откуда оно приходит …».

Во всяком случае ни от бунта лейтенанта П. Шмидта на крейсере «Очаков», ни от бунта капитана 3-го ранга В.Саблина на большом противолодочном корабле «Сторожевой», ни от других подобных маскарадов спасение России не придёт.

                                                  ________________

Автор публикации

не в сети 2 года

Владимир Сергеев

2

Доктор юридических наук, профессор, почётный адвокат России, член Союза журналистов России и Международной Федерации журналистов, лауреат премии имени А.Л. Чижевского, автор многих научных работ, учебников и учебных пособий по праву.
В советское время: военный эксперт комиссии Верховного Совета
СССР по привилегиям, старший военный прокурор управления общего
надзора Главной военной прокуратуры, ведущий инспектор Комитета
народного контроля СССР, главный военный инспектор-руководитель
группы главных инспекторов по особым поручениям при председателе
Контрольной Палаты СССР.

Комментарии: 0Публикации: 27Регистрация: 26-01-2021